Марина Алиева: биография
Она родилась 4 июня 1985 года в казахском городе Шевченко (ныне Актау). Отец и мать Марины не имеют отношения к музыке и сцене. У них техническое образование.
С ранних лет наша героиня начала проявлять творческие способности. Девочка любила устраивать домашние концерты. Она не только хорошо пела, но и двигалась в такт музыке.
В 1992 году Марина Алиева пошла в первый класс. У нее сразу же появилось много друзей и подруг. Педагоги хвалили девочку за прилежность и ответственность. Марина никогда не приходила в школу с невыполненными домашними заданиями.
Параллельно с учебой девочка посещала танцевальный кружок и вокальную студию. Марина никогда не жаловалась на такую занятость. Она еще успевала помогать маме по дому.
Почему разошлась марина алиева с первым мужем певица
Якорь также необходим для того, чтобы не дать нам потерять достигнутое преимущество. Предположим, что корабль успешно продвигается к порту назначения, но вдруг ветер меняется на встречный. Если судно не может противостать порывистому ветру и подвергается опасности быть отнесенным обратно в порт отплытия или в другой равно нежелательный порт, оно спускает якорь. Капитан говорит сам себе: «Я добрался до этого места и не хочу, чтобы меня отнесло назад. Я спущу якорь и остановлюсь здесь». Так и верующие иногда подвергаются искушению вернуться в ту страну, откуда они вышли, то есть к своему старому образу жизни. Они наполовину склонны отречься от того, что узнали, и сделать вывод, что так никогда и не были научены Господом. Наша старая греховная природа хватает нас и тянет назад, дьявол также старается отогнать нас обратно. Если бы у нас не было чего-то надежного, за что можно держаться, мы бы вернулись обратно. Некоторые образованные учителя хотели бы убедить нас в том, что ни в чем нельзя быть уверенными. Они говорят, что хотя черное — это черное, оно все же не очень черное, и хотя белое — это белое, оно все же не очень белое. Но так как мы имеем Истину, которая была преподана нашему духу Святым Духом, мы не можем уклониться от нее. И мы никогда не уклонимся от нее, даже если люди и будут считать нас глупцами из-за нашей твердости. Да. Существуют спасительные истины, а также и «пагубные ереси» (2Петр. 2:1). Иисус Христос — не «да» и «нет» одновременно. Но Его Евангелие — не обманчивая смесь мёда небес и горечи ада, приправленная так, чтобы удовлетворить вкус либо хорошего, либо плохого. Существуют утвержденные принципы и открытые нам Богом вечные факты. И в этой Истине мы стоим надежно и недвижимо. Пока мы живы, мы будем твердо держаться всего того, что мы получили через учение Духа Святого. Человек, которого легко сбить с пути, который сегодня верит в одно, а завтра в другое, ненадежен. Кто знает, где мы обнаружим его в следующий раз? Какая польза вообще от него? Подобный морской волне, гонимой и швыряемой ветром, какое служение он может совершить в деле Господнем и какое положительное влияние оказать на других? Если он не верит сам, как он может убедить поверить других? Христианин, который имеет теоретические знания по богословию, но по-настоящему не верит, повинен в большей неверности Богу, чем человек, который верит в ереси. Другими словами, человек, искренне верящий в заблуждение, оказывает менее вредное влияние на других, чем человек, который говорит истину, но равнодушен к этому и втайне не верит. Последнего принимают в христианском обществе, ибо он называет себя верующим. Таким образом он способен нанести ущерб Телу Христову изнутри. Можно сказать, что он наносит удар по вере под ее щитом. Такой человек ни в чем не уверен; он только «надеется» и «уповает», а когда защищает истину, то заявляет, что можно много чего сказать в пользу обеих сторон, так что он целует и ранит одновременно.
Как-то увидел на улице бабушку, продавала всего 1 единственный комнатный цветок фиалку. Стало ее жалко, заплатил раз в 10 дороже чем она просила. Она со слезами: «побежала я в магазин куплю деду колбасу». Принес цветок домой, на следующее утро он расцвел.
Это интересно: Сколько вопросов в правилах пдд
Выступления
На одной из школьных дискотек к девушке подошла незнакомая женщина. Она предложила ей поучаствовать в танцевальном конкурсе «Очаг мой, Дагестан». Марина согласилась. Ее выступление высоко оценило профессиональное жюри. Алиева заняла первое место. Этот успех подтолкнул девушку к тому, чтобы всерьез заняться танцами. Какое-то время она даже хотела поступать на хореографический факультет.
Вскоре Мариночка проявила себя и как певица. В 2001 году 17-летняя школьница приняла участие в конкурсе «Молодые голоса». Мероприятие проходило в городе Избербаше (Дагестан). Алиеву признали победительницей. Члены жюри посоветовали Марине заняться развитием певческой карьеры. И она прислушалась к их рекомендациям.
Студентка
Окончив среднюю школу, Марина Алиева отправилась в Махачкалу. Там девушка без труда поступила в Педагогический университет, выбрав музыкальный факультет. Но через год наша героиня решила поменять направление. Алиева перевелась на психологический факультет.
Учеба в вузе не помешала девушке продолжить занятия музыкой и вокалом. С ней работали лучшие педагоги в Махачкале. Они вкладывали в нее теоретические и практически знания.
Новые горизонты
В 2005 году Алиева Марина приехала в Москву, чтобы принять участие в конкурсе «Звезда танцпола». Она была единственной представительницей Дагестана. Восточной красавице удалось дойти до финала и завоевать симпатию телезрителей.
Вскоре наметились серьезные сдвиги и в певческой карьере Алиевой. Вместе с подругой наша героиня записала песню «Танцы под луной». Позже был снят клип на эту композицию.
С недавних пор Марина работает в стиле r’n’b. Первая песня, созданная в данном жанре, называлась «Прости». Известный в Дагестане исполнитель Тимур Умаров разглядел в Алиевой огромный талант. Они записали несколько совместных композиций – «На танцполе», «Дай мне знать» и «Я не могу так жить».
Песни Марины Алиевой знают и любят не только в Дагестане, но и далеко за его пределами.
Жанна д Арк из рода Валуа 114
Ла Ир оказался прав. Победа при Патэ встряхнула французское общество так же сильно, как и поражение при Азенкуре. Только тогда страну словно затянуло осенним, непроглядным сумраком, а теперь всё сияло солнечным ликованием начала лета. Армия, и без того уже напоминавшая Жанне реку в момент разлива, всё полнилась и полнилась. По всем дорогам в долине Луары тянулись к ней ручейки пеших и конных отрядов, ополченцы, как от больших городов, так и от мелких селений и отдельные воины, которые недолго оставались одинокими на этих дорогах. Со всех областей страны прибывали добровольцы, ведомые надеждой и верой. Несли в заклад всё своё имущество, чтобы иметь возможность стать под славное знамя Девы-Спасительницы и воевать, воевать, воевать, не имея, как они были уверены, никаких поражений! Многие считали, что Дева поведёт войско в Реймс через Париж и Нормандию. Раньше такой поход показался бы безумием, но только не теперь, не после Патэ, где на одного убитого француза пришлось почти пять сотен убитых англичан! Это была победа во всём! В стремительности, в слаженности действий, в тактике и вере в свою правоту перед Богом! Войско, способное так побеждать, движется к цели, не деля пути на возможные и невозможные, а идёт так, как считает нужным. И, если что-то было сейчас французам нужнее коронации, или, по крайней мере, так же важно – так это Париж без англичан. Как столица, как город, изгнавший когда-то законного дофина и теперь принимающий его обратно, как символ государства, едва не переставшего быть Францией! Но выбор окончательного пути, всё равно, предоставили Деве, этой, по всеобщему убеждению, исполнительнице воли Божьей, поскольку хватало и таких — в основном, среди знати от духовенства — кто был уверен: в Париж должен войти законным образом коронованный король. Только тогда во всей Европе не найдётся никого, кто мог бы, в поддержку англичан, заявить об узурпации трона бастардом. — Слушайте своё сердце, дитя, — очень проникновенно посоветовала Жанне мадам Иоланда, когда, разрываясь между двумя мнениями, девушка рискнула поведать герцогине о том, что не знает, как лучше поступить. — Сердце никогда не обманет, поверьте. Однако, как бы сильно ни билось сердце девушки в моменты, когда герцог Алансонский настаивал на походе на Париж и затем на Нормандию, слушать ей, в конце концов, пришлось другие голоса. — Воля Божья, — говорили они. — Господь установил законы земной власти и осеняет благословением только тех, кто им следует. И разве ты сама не требовала коронации сразу после освобождения Орлеана? — Но многие мои военачальники считают. — Многие ещё не все, а законы едины для всех. — … Я верю в своего командующего, — говорил и дофин. — Верю в тебя, Жанна, и в наше воинство, но всё же. всё же многие мои советники считают, что Европа с большей благосклонностью отнесётся к нашим действиям, если в столицу войдёт законный король. Что он при этом думал сам, оставалось неясным. Шарля пугали оба пути, однако приходилось делать геройский вид на фоне всеобщего воодушевления и показывать свою готовность принять эту страну под покровительство, как и подобает истинному правителю. — Жаль, что матушка учила меня только править, а не сражаться, — пробормотал он как-то в узком кругу своих приближённых, глядя из окна крепостной башни на растущие вокруг города шатры. — Но, чувствую, скоро придётся возглавить это войско, чтобы в Реймс ли, или в Париж, въехал король-победитель, достойный своего народа. О, Господи! Почему я так мало смыслю в стратегии. Шарля тут же принялись убеждать, что далеко не каждый стратег может достойно управлять государством, и что для Франции — когда закончатся эти военные походы — важнее иметь короля, как раз умеющего править, способного подарить стране мир путём договорённостей, а не кровопролитных сражений. И только Ла Тремуй, всегда ратовавший, за переговоры, которому сейчас бы и ввернуть своё слово, почему-то отмолчался, опустил голову и почесал нос, явно скрывая выражение своего лица.
Это интересно: Сколько надо прожить в чернобольской зоне для получения льготной пенсии
Читайте также:
На следующий день после приезда двора в Орлеан, сразу после торжеств по случаю приёма городскими старшинами и, не самого пышного, но очень искреннего чествования победителей, Ла Тремуй, проходя по коридорам королевской резиденции, наткнулся на группу оживлённо беседующих военачальников. Появление министра их нисколько не смутило, поэтому он позволил себе подойти ближе и послушать. — Казни в этой чёртовой Нормандии сделали своё дело — горячился Ла Ир, пользуясь отсутствием Жанны и отводя душу поминанием нечистого. — Бэдфорд не скоро соберёт там армию, и достаточно одного хорошего удара, чтобы выбить их обратно, на их чёртов остров! — Верно! Верно! — раздались голоса. — Непонятно только, почему дофин медлит! — продолжал Ла Ир. — Уж теперь-то чего?! Теперь ОНИ нас боятся! — Нужно сказать ему! — Нужно настаивать! — Попросить Деву убедить его! Её он послушает. Ла Тремуй тихо улыбнулся и, дождавшись паузы в восклицаниях, ласково спросил: — Кажется, пообщавшись с нашей Девой, вы тоже стали слышать неких святых, господин де Виньоль(1)? Уверен, без их покровительства ни вы, ни кто-то другой ни за что бы не назвали его величество дофином. Ла Ир, не скрывая пренебрежения к этому постороннему мнению, выпятил грудь. — По мне, как плод ни назови, лишь бы был крепок, спел, и есть хотелось. А я сейчас голоден, как никогда. Вокруг засмеялись с явным одобрением. — Но, если вы так голодны, — поднял брови Ла Тремуй, — какая вам разница из какой миски вкушать? — Из полной кушается лучше, господин Ла Тремуй. Удар по Парижу, а затем по Нормандии даст нам победу окончательную и бесповоротную. — И незаконную, не так ли? Ла Ир сердито поджал губы. — Лично я в законности прав нашего короля не сомневаюсь, — развёл руками Ла Тремуй. — Но вы сами, минуту назад, назвали его дофином, что очень показательно. И Дева, если память мне не изменяет, ещё в Шиноне, заявила, что явилась сюда только за тем, чтобы спасти Орлеан и короновать его величество в Реймсе, разве нет? Вот пусть сначала коронует, как обещала — в этом я вижу величайшую Божию мудрость — а уж потом. Потом, я думаю, король и сам решит кого ему кормить дальше — рыцарей или дипломатов. Министр слегка поклонился присутствующим, окидывая их внимательным взором, не удержался от откровенной усмешки и прошествовал далее, нисколько не сомневаясь, что сейчас, за его спиной, рыцари, если и не вслух, то мысленно обязательно выругаются. — Каналья. — донёсся чей-то сдавленный голос. — Да сколько угодно, — пробормотал Ла Тремуй себе под нос. «Кричите, господа, ругайтесь на здоровье, — думал он, отвечая на поклоны встречающихся дворян. — Чем злее вы все станете, тем лучше. Тем достовернее будет выглядеть заговор, который я создам куда быстрее, чем мадам герцогиня создала свою Деву. Уж не знаю, кто именно и каким числом помогал ей, но у меня сейчас помощников, хоть отбавляй! Все эти графы, бароны, Ла Иры. бедняжки, даже не понимают, что уже пляшут под мою дудку с такой же готовностью, с которой идут за этой своей Жанной. Так что злитесь, злитесь, негодуйте — сегодня я сам жду от вас ненависти, чтобы завтра не испытывать особой жалости ни к кому. ». Министр вошел в свои покои удовлетворённо улыбаясь. Паж, который дремал у входа, тут же подскочил, схватил огниво и зачиркал им над лампой на столе в кабинете. — Ступай, — махнул ему рукой Ла Тремуй. — Отопри вход на чёрную лестницу и можешь идти спать дальше. — Благодарю, ваша милость. — Да позови стражника, чтобы стал у дверей. Столько сброда понаехало — не разберёшь, где свой, где чужой. — Да, ваша милость. — И ларец. Ты принёс из кареты мой ларец? — Он возле стола, сударь. Паж услужливо вернулся в кабинет и поднял с пола дорожный сундучок с двумя ручками. Ла Тремуй кивнул и, пока молодой человек отпирал дверь чёрного хода, быстро осмотрел, все ли замки на сундуке целы. Вечерняя заря за окном ещё не угасла, поэтому министр, рассудив, что до прихода де Вийо, ради которого паж и отпирал дверь, время ещё есть, дождался, когда останется один, и сразу занялся одним неотложным делом. Подтянув к себе сундук, он нажал на какую-то потайную пружинку, открыл боковую дверцу и вытащил наружу содержимое, которым оказались полдюжины одинаковых, пустых мешочков и один, чуть больше, наполненный монетами. С тяжёлым вздохом Ла Тремуй отсыпал из него несколько золотых кружков, переложил их в пустой мешок, немного подумал, вытащил пару монет обратно, потом ещё подумал и вернул золото на место. — Кто скупится в самом начале выгодного предприятия, рискует прогореть в конце, — пробормотал он себе под нос, затягивая шнурок на мешочке. Завтра некий молодой человек по имени Филипп де Руа получит это анонимное подношение, и Ла Тремуй ни одной минуты не сомневался в том, с каким именем красавчик свяжет столь щедрые финансовые вливания в его тощий кошелёк. Когда тщеславный самовлюблён и глуп, им легко управлять. Хотя, в данном случае, как посчитал министр, главной бедой стало обворожительное личико господина де Руа. Отложив мешок в сторону, он побарабанил пальцами по столу, всё ещё размышляя о пагубном влиянии красоты, потом снял с отполированного до зеркального блеска подноса приготовленный кувшин с вином и кубки, отставил их в сторону и поднёс это, якобы зеркало, к своему лицу. Из благородных серебряных глубин на него смотрело весьма посредственное лицо уставшего от забот человека. «Благодарю тебя, Господи, за то, что я никогда не был красив, — подумалось Ла Тремую. — Разве смазливый де Руа, любуясь своим отражением, усомнится в том, что женщина, наделённая властью и ни разу не запятнавшая себя никаким адюльтером, изменит своим принципам ради него? Да никогда! Он уверен, что только так и должно быть. Тогда как человек некрасивый, но умный, первым делом, задаст себе тысячу вопросов и столько же раз осмотрится прежде чем поверить, да и то, не до конца. И, если что-то потеряет в страсти, с лихвой восполнит это, не оказавшись в глупом положении». Ла Тремуй отложил поднос. Его собственное безумное увлечение мадам Катрин вспоминалось теперь с горечью, но зато какие несомненные выгоды принесло избавление от него. Точнее, подмена страсти голым расчётом и отсутствием иллюзий. До недавнего времени супруга была очень полезна, как своими капиталами, так и редким сочетанием красоты и ума. Даже родив их первенца, она не утратила привлекательности в глазах мужчин, по-прежнему готовых ей угождать, как и сама не утратила, возникшего с годами интереса к замысловатым интригам мужа, в которых всегда была, и могла бы быть в будущем, очень полезна своими тонкими наблюдениями за кем надо, а так же намёками, кому надо, недомолвками и откровенными женскими сплетнями. Но новая беременность, так некстати, сделала её слишком раздражительной, и теперь оставалось надеяться только на капитал, которого, как полагал Ла Тремуй, должно было хватить на всё. Он обернулся и бросил взгляд за окно. Уже стемнело, де Вийо пора бы появиться. Как, однако, полезен он оказался! Словно крот, роющий нору, откопал целое сокровище в лице этой шарлатанки Ла Рошель, и одним махом решил несколько проблем! С Клод, правда, вопрос так и оставался странно-мутным, потому что Ла Тремуй совершенно не верил в существование какой-то подлинной Девы и был уверен — дура Ла Рошель просто неправильно что-то поняла. Но, по крайней мере, эта вторая девица подтвердила сложившееся у де Вийо мнение о ней, как о наивной простушке. Вероятней всего, мадам герцогиня этой бесхитростной душой просто подстраховалась на случай, если с Жанной что-то случится. Или, наоборот, с помощью простоватой крестьянки, выдаваемой за подлинную Деву, её светлость намеревается в нужный момент, вывести на политическую сцену безвестную дочь королевы — безусловную спасительницу страны, которую с восторгом поддержит армия — и утвердить её права, апеллируя к Божьей воле, которую и огласит эта, якобы, подлинная Его посланница, скрываемая и охраняемая, но идущая бок о бок с Жанной весь этот освободительный путь, победный исход которого она же, вероятно, и предрекла. Ла Тремуй откинулся на спинку стула и засмеялся. Задумано фундаментально. И, если не знать о королевском происхождении Жанны заранее, пожалуй, не подкопаешься! Но он знает. О! Он много чего теперь знает! И всё складывает, словно золотые монеты в мешочек, который, подгадав нужный момент, подбросит дофину, возможно, и не анонимным подношением! «Так что, ругайтесь больше, господа. — подумал министр, снова вспомнив презрительный взгляд Ла Ира. — Осуждайте нерешительного дофина, горячитесь из-за простоев и не по-вашему разумению выбранного пути. Загоняйте себя в тесный круг единомышленников, чтобы мне удобнее было связать вас словом «заговор». Но сначала нужно хоть как-то запятнать вашу белоснежную Деву. И, кажется, я уже знаю, как. ».
Это интересно: Составить характеристику семьи
